Принцип диспозитивности в наследственном праве к постановке проблемы

Принцип диспозитивности в наследственном праве: к постановке проблемы

Останина Елена Александровна, доцент кафедры гражданского права и процесса Челябинского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент.

В статье рассмотрены диспозитивные нормы наследственного права, анализируется теория диспозитивных норм наследственного права, развиваемая в рамках учения об экономическом анализе права.

Ключевые слова: диспозитивность, завещание, наследство.

Optionality Principle in Inheritance Law: Problem Definition

Ostanina Elena Aleksandrovna, Associate Professor of the Department of Civil Law and Procedure, Chelyabinsk State University, candidate of juridical sciences, Associate Professor.

The article deals with the default rules in the inheritance law. The author considers the economic approach to default rules.

Key words: default rule, inheritance, will.

Подразделение норм на диспозитивные и императивные нормы наиболее характерно для обязательственного права. В исследованиях по наследственному праву диспозитивность обычно отмечается применительно к свободе завещания (ст. 1119 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК, ГК РФ)) и к праву принять наследство либо отказаться от его принятия, но в целом принцип диспозитивности в теории наследственного права исследован не столь полно, как в теории права обязательственного.

В иностранной доктрине имеется несколько интересных теорий, объясняющих диспозитивность (и ограничение диспозитивности) в сфере наследственного права.

В первую очередь следует отметить, что сами нормы о наследовании по закону оцениваются как диспозитивные, поскольку наследники по закону призываются к наследованию в случае, когда завещание не составлено или недействительно.

Далее следует сделать оговорку о том, как определяются диспозитивные нормы в контексте учения об экономическом анализе права.

По мнению сторонников этой теории, основная цель диспозитивных норм состоит в снижении преддоговорных расходов .

Hirsch Adam J. Default Rules in Inheritance Law: A Problem in Search of Its Context, 73 Fordham L. Rev. 1031 (2004). P. 1037.

«Если бы Адам и Ева торговали в райском саду, они бы предусматривали заранее договорные условия для всякой случайности; диспозитивным нормам не нашлось бы места в этом совершенном мире. В нашем же несовершенном мире, где стороны несут расходы, связанные с переговорами, диспозитивные нормы помогают снизить эти расходы. Диспозитивные нормы представляют собой вероятное условие, которое стороны могли бы включить в свой договор, если бы подумали об этом» .

Наследственное право не связано с преддоговорными разногласиями и сопряженными с ними расходами. Однако, если в диспозитивных нормах договорного права можно видеть предполагаемое намерение сторон, в наследовании по закону можно видеть предполагаемое намерение наследодателя. Когда диспозитивные нормы наследственного права адекватно отражают этические представления общества о распределении имущества после смерти собственника, законодатель освобождает наследодателя от необходимости нести расходы, связанные с составлением завещания .

Ibidem. P. 1038.

Вместе с тем в рамках того же учения об экономическом анализе права отмечается, что диспозитивность в наследственном праве проявляется не так ярко, как в праве обязательственном.

Это связано с необходимостью изложить в завещании волю наследодателя совершенно недвусмысленно, так, чтобы исключить возможность противоречивого толкования завещания.

Кроме того, наследодатель вправе в завещании распоряжаться своим имуществом, но вещные права, которые он устанавливает, должны входить в исчерпывающий перечень (numerus clausus) вещных прав.

Наследодатель не вправе устанавливать завещанием новые, не предусмотренные законом разновидности вещного права.

В отношении этого правила в США ключевым прецедентом считается дело Johnson v. Whiton (1893). В завещании содержалось распоряжение: передаю недвижимость моей внучке Саре, а потом — ее наследникам по отцовской линии. При буквальном толковании завещания следовало бы обязать Сару сохранить недвижимость, чтобы она затем могла достаться ее наследникам. Но суд посчитал, что тем самым было бы установлено ограниченное вещное право, не предусмотренное законом, и признал за Сарой право собственности .

Henry E. Smith & Thomas W. Merrill, Optimal Standardization in the Law of Property: The Numerus Clausus Principle, 110 Yale Law Journal 1 (2000). P. 20 — 21.

Судья Холмс, наиболее известный из американских судей, рассматривавший это дело, указал, что новые и необычные обременения не могут быть установлены в отношении недвижимости .

Ibidem. P. 21.

Примечательно, что принцип numerus clausus, возникнув в континентальной юриспруденции (и в частности, в германской доктрине), ныне широко признан в английской юриспруденции и в правовой доктрине США.

В английской юриспруденции принцип numerus clausus восходит к 1834 г., когда в деле Keppell v Bailey лорд-канцлер Брогэм (Lord Brougham LC) указал: «. есть определенные разновидности прав, которые могут быть противопоставлены третьему лицу, случаи, когда они могут быть признаны, известны, известны также и их границы, и бремя, ими возлагаемое. Но нельзя себе представить, чтобы новые разновидности таких прав были установлены по капризу собственника» .

Akkermans Bram. Standardisation of Property Rights in European Property Law (August 26, 2013). Maastricht Faculty of Law Working Paper N 2013/9. Available at SSRN: http://ssrn. com/abstract=2316188.

Сторонники экономического анализа права видят целесообразность исчерпывающего перечня вещных прав в снижении затрат, которые приобретатель несет при выяснении обременений приобретаемой вещи или права .

Mezzanotte F. The interrelation between intellectual property licenses and the doctrine of numerus clausus. A comparative legal and economic analysis // Comparative law review. 2012. Vol. 3. P. 19.

В самом деле, преддоговорные расходы существенно различаются в зависимости от того, может ли приобретатель знать о характере обременения исходя из самого названия ограниченного вещного права, отмеченного в реестре, или же для выяснения характера обременения ему, приобретателю, нужно ознакомиться с текстом той сделки, которой установлено обременение.

Невозможность установить новое, не предусмотренное законом вещное право существенно сокращает число завещаний под отлагательным или отменительным условием. Дело в том, что многие известные античности или Средним векам институты могут быть сегодня заново сконструированы посредством отлагательного или отменительного условия. В качестве примера можно привести хотя бы фидеикомиссарные подназначения. При таких подназначениях наследство первоначально принимал фидуциарный наследник, которому, однако, было поручено сохранить имущество и при наступлении указанного в завещании обстоятельства передать все наследство или часть его третьему лицу (фидеикомиссарному наследнику).

Кратко следует упомянуть об истории фидеикомиссарных подназначений.

В римском праве их распространению способствовало то, что некоторые желательные для собственника наследники не были субъектами права, а собственник хотел именно им передать свое имущество.

В Средние же века фидеикомиссарные подназначения стали использовать для того, чтобы наделить одним земельным участком максимально большое число «последовательных собственников».

В английском праве — в форме майората или settlements, в германском и французском праве — в форме фидеикомиссарных подназначений такие завещательные распоряжения обязывали наследников сохранить и передать имущество своим не рожденным в момент составления завещания потомкам.

Современные европейские законодательства к фидеикомиссарным подназначениям относятся в целом неодобрительно, но все же допускают некоторые исключения. Так, ст. 896 Французского гражданского кодекса (далее — ФГК) закрепила общее правило о недействительности фидеикомиссарных подназначений.

Французский гражданский кодекс / Науч. ред. и предисл. к. ю.н. Д. Г. Лаврова, пер. с фран. А. А. Жуковой, Г. А. Пашковской. СПб.: Юридический центр Пресс, 2004.

Недействительно всякое распоряжение, посредством которого одаряемый, наследник по завещанию или легатарий будет обязан сохранить имущество и передать его третьему лицу (ст. 896 ФГК).

Вместе с тем в качестве исключения из общего правила о недопустимости фидеикомиссарных подназначений ст. 1048 ФГК предусматривает действительность фидеикомиссарных подназначений, которые сделаны родителями при условии, что дети обязаны сохранить и передать имущество нисходящим первой степени, а ст. 1049 ФГК закрепляет норму о действительности фидуциарных подназначений братьев (сестер) в пользу еще не рожденных племянников или племянниц.

Германский законодатель еще более снисходителен к фидеикомиссарным подназначениям.

Согласно § 2100 Гражданского уложения Германии (далее — ГГУ) наследодатель может назначить наследника (который именуется подназначенным), с тем чтобы он стал наследником после того, как сначала наследником станет другое лицо (предварительный наследник).

Гражданское уложение Германии / Пер. с нем.; под ред. А. Л. Маковского. М.: Волтерс Клувер, 2004.

Допускается назначить в качестве подназначенного наследника лицо, еще не зачатое к моменту открытия наследства (§ 2101 ГГУ).

Допускается назначить в качестве подназначенного наследника еще не возникшее юридическое лицо (п. 2 § 2101 ГГУ).

Ограничение подназначения наследника в германском гражданском праве касается лишь срока, в течение которого сохраняется возможность наступления условия, предусмотренного завещанием. Этот срок равен наибольшему специальному сроку исковой давности — тридцати годам.

Подназначение наследника становится недействительным по истечении тридцати лет со времени открытия наследства, если за это время наследство не открылось для подназначенного. Подназначение, однако, сохраняет силу и по истечении этого времени, если, во-первых, наследник подназначен на случай наступления определенного события в отношении предварительного наследника или подназначенного наследника при условии, что тот, в отношении которого должно наступить событие, находится в живых при открытии наследства; во-вторых, если предварительному или подназначенному наследнику подназначены на случай рождения их предполагаемые брат или сестра (см. п. 1 § 2109 ГГУ).

И во французском, и в германском праве фидеикомиссарное подназначение обременяет наследственную массу.

Правовое состояние «собственника на время» внутренне противоречиво.

Предварительный наследник, являясь собственником, ограничен во владении, пользовании и распоряжении.

Имущество, входящее в состав наследственной массы, учитывается отдельно (ст. 1059 ФГК, § 2111, 2121 ГГУ).

Наличные деньги, входящие в состав наследства, принимаются на хранение (ст. 1065 ФГК), движимые вещи продаются с аукциона, если только в завещании не установлена обязанность передать их в натуре (ст. 1062 — 1063 ФГК).

Предварительный наследник ограничен в своем пользовании и распоряжении имуществом, входящим в состав наследственной массы.

Так, в случае призвания подназначенного наследника могут быть признаны недействительными совершенные предварительным наследником распоряжения недвижимыми вещами (§ 2113 ГГУ).

Предварительный наследник обязан заботиться о сохранении имущества, входящего в наследственную массу (см. § 2113 — 2144 ГГУ), вплоть до составления плана хозяйствования, когда в состав наследства входят лесные участки (§ 2123 ГГУ).

При этом предварительный наследник обязан проявлять ту же степень заботливости, как при ведении своих дел (§ 2144 ГГУ), и отвечает по долгам, входящим в состав наследства в пределах стоимости имущества, входящего в состав наследства.

Подназначенный наследник имеет право контролировать действия предварительного наследника (§ 2127 ГГУ), требовать предоставления обеспечения. По требованию подназначенного наследника предварительный наследник должен депонировать ценные бумаги на предъявителя (§ 2116 ГГУ). Некоторые распоряжения, осуществляемые предварительным наследником, удостоверяются наследником подназначенным (§ 2120 ГГУ).

Тем не менее до наступления срока или условия предварительный наследник располагает всеми способами защиты права собственности.

В английской юриспруденции те же задачи, которые во Франции или Германии решаются посредством фидуциарного подназначения, могли быть решены посредством установления права пожизненного владения (life estate) в отношении одного наследника и права ожидания (fee simple in remainder) — в отношении другого наследника. Однако такие распоряжения, во-первых, связаны с большими налогами ; во-вторых, законодательство содержит несколько предписаний, ограничивающих право наследодателя включать в завещание подобные условия. К числу наиболее известных ограничивающих норм относятся «правила против увековечения» (the rule against perpetuities).

Evershed R. The aspects of the English equity. Jerusalem. Hebrew university, 1954. P. 13 — 17.

В отношении этого правила в английской литературе очень известен прецедент Duke of Norfolk’s Case (1681), в котором лорд-канцлер Ноттингемом заявил, что попытки связать наследника и его нисходящих завещательными распоряжениями противны природе, ибо они приводят к опасной иллюзии определенности будущего и совершенно не соответствуют здравому смыслу .

Megarry R. E., Wade H. W.R. The law of real property. Lnd.: Stevens and sons Ltd. 1957. P. 205.

Оставляя в стороне вопрос о том, соответствуют ли здравому смыслу завещательные распоряжения, такие как «моей дочери, а после ее смерти ее старшему сыну, а если не будет у нее сыновей, то детям моего племянника с тем, чтобы они передали имущество своим детям и не растратили», следует, безусловно, отметить, что добросовестное исполнение таких завещательных распоряжений приведет к невозможности отчуждать переданную под условием недвижимость. Следовательно, такие завещательные распоряжения стесняли бы свободу гражданского оборота. Поскольку такое стеснение нежелательно, нежелательны и завещательные распоряжения, рассчитанные на чрезмерно длительный период в будущем.

Рассматривая диспозитивность наследственного права, авторы также иногда указывают на то, что воля наследодателя нуждается в максимально полном отражении в тексте завещания («нет двух одинаковых завещаний, как нет двух одинаковых людей») .

Hirsch Adam J. Op. cit. P. 1039 — 1040.

И вместе с тем осуществление воли наследодателя даже при максимально точном ее отражении в тексте завещания не всегда бывает точным и безусловным. В частности, в период между составлением завещания и открытием наследства может пройти немалый срок, следовательно, изменится не только законодательство, изменятся нравственные представления общества.

Так, Европейский суд по правам человека рассматривал спор из любопытного завещания, в котором в 1939 г. женщина завещала все свое имущество сыну с фидеикомиссарным подназначением «сохранить и передать имущество детям, рожденным в законном и церковном браке». Сын счастливо женился и удочерил ребенка. После смерти сына приемная дочь (внучка наследодателя) захотела вступить в права наследования, но ей было отказано в связи с тем, что она не была рождена в «законном и церковном браке»; завещание было истолковано буквально. ЕСПЧ не согласился с необходимостью буквального толкования завещания, указывая, что «таковое толкование не может быть сделано исключительно в свете социальных условий, доминировавших в 1939 и 1949 годах. Суд Андорры не должен был игнорировать тот факт, что прошло 57 лет со дня, когда было составлено завещание, до дня, когда наследственная масса перешла наследникам, и за этот период времени в социальной, экономической и правовой жизни общества произошли глубокие перемены» .

Информация о Постановлении Европейского суда по правам человека от 13 июля 2004 г. по делу «Пла и Пунсерно (Pla and Puncernau) против Андорры» (жалоба N 69498/01) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2004. N 12.

Таким образом, в иностранной литературе диспозитивность норм наследственного права является темой, не до конца исследованной, но злободневность и практическое значение этого вопроса никто не оспаривает.

В российской литературе диспозитивность в сфере наследственного права авторы в первую очередь связывают со свободой завещать имущество по своему усмотрению. Так, по мнению М. С. Абраменкова, П. В. Чугунова, указанные в ст. 1119 ГК РФ отдельные виды завещательных распоряжений не исчерпывают свободы завещания и, по существу, не составляют перечня. Право завещать имущество по своему усмотрению является ядром свободы завещания и дает ей столь широкий объем, что позволяет воплощаться в любых завещательных распоряжениях .

Абраменков М. С., Чугунов П. В. Наследственное право: Учебник для магистров. М.: Юрайт, 2013. С. 148.

Диспозитивность норм наследственного права проявляется также в праве наследника принять наследство или отказаться от его принятия (ст. 1152 ГК). При призвании наследника к наследованию одновременно по нескольким основаниям (по завещанию и по закону или в порядке наследственной трансмиссии и в результате открытия наследства и тому подобное) наследник может принять наследство, причитающееся ему по одному из этих оснований, по нескольким из них или по всем основаниям. Важным проявлением диспозитивности является возможность выбрать способ принятия наследства (ст. 1153 ГК), совершить отказ от наследства в пользу конкретного лица (направленный отказ ) или без такого указания (чистый отказ ) (п. 1 ст. 1157 ГК).

О направленном отказе см.: Абраменков М. С., Блинков О. Е. Отказ от наследства в российском наследственном праве // Наследственное право. 2012. N 4. С. 25 — 28; Смирнов С. А. Направленный отказ от наследства: проблемы правового регулирования // Наследственное право. 2014. N 1. С. 32 — 37.
Абраменков М. С. Высшее судебное толкование отечественного наследственного закона: не обошлось без ошибок // Наследственное право. 2013. N 1. С. 4 — 9.

Перечень норм, в которых проявляется диспозитивность наследственного права, можно было бы продолжить.

Диспозитивность проявляется также в праве отказополучателя принять завещательный отказ или отказаться от его принятия (ст. 1160 ГК).

Однако обратим внимание на институты, в которых диспозитивность сужена. Императивными нормами являются нормы о тайне завещания (ст. 1123 ГК) и о форме завещания (ст. 1124 ГК). Эти нормы служат обеспечению принципа свободы завещания и, в сущности, выступают оборотной стороной диспозитивности. К числу императивных норм наследственного права относятся нормы, ограничивающие свободу завещания, в первую очередь — закрепляющие право на обязательную долю в наследстве (ст. 1149 ГК). В теории обязательственного права утверждается, что ограничение диспозитивности в обязательственном праве связано либо с защитой слабой стороны обязательства, либо с защитой публичного интереса.

С чем связано ограничение диспозитивности в подотрасли наследственного права? Несомненно, защита слабой стороны отношения здесь также присутствует, но лишь в том случае, когда речь идет об отношениях между наследниками. Так, до рождения насцитуруса запрещено заключать соглашение о разделе наследства (ст. 1166 ГК). Что же касается норм, защищающих публичный интерес, эти нормы многочисленны и разнообразны. «История развития законодательства о наследовании свидетельствует о постоянной конкуренции двух противоположных тенденций — расширения свободы завещания и усиления семейно-обеспечительной функции наследственного права» .

Омарова У. А. Принцип социальной справедливости в праве на обязательную долю в наследстве // Проблемы современной цивилистики: Сб. статей, посвященных памяти профессора С. М. Корнеева / Отв. ред. Е. А. Суханов, М. В. Телюкина. М.: Статут, 2013. СПС «КонсультантПлюс».

Однако основной причиной, с которой связаны императивные начала в наследственном праве, является естественное стремление уважать волю наследодателя.

Так, в Конституционный Суд РФ обратился гражданин с жалобой на несоответствие Конституции нормы ст. 1158 ГК, позволяющей совершить направленный отказ лишь в пользу лиц из числа наследников по завещанию, а также наследников по закону любой очереди, которые призваны к наследованию.

Конституционный Суд РФ не согласился с мнением заявителя и использовал теорию «подразумеваемого завещания», указывая, что «институт наследования призван гарантировать каждому, что приобретенные им при жизни имущество и иные материальные блага (с имеющимися в отношении них обременениями) после его смерти перейдут к его наследникам либо согласно его воле как наследодателя, либо, если он ее не выразит, согласно воле закона, которая в данном случае презюмируется как соответствующая личной воле наследодателя».

Обеспечение реализации воли наследодателя, который определенным образом распорядился своим имуществом при жизни либо положился на законодательную регламентацию права наследования, является одной из важнейших задач правового регулирования наследственных отношений» (Постановление Конституционного Суда РФ от 23 декабря 2013 г. N 29-П ).

По делу о проверке конституционности абзаца первого пункта 1 статьи 1158 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина М. В. Кондрачука: Постановление Конституционного Суда РФ от 23 декабря 2013 г. N 29-П.

Итак, защита действительной или подразумеваемой воли наследодателя и защита публичного интереса являются ключевыми причинами ограничений и запретов в сфере наследственного права.

Вместе с тем необходимость преимущественно защищать волю наследодателя связана с целым рядом запретов и ограничений, целесообразность которых нуждается в каждом случае в самостоятельном исследовании. В качестве примера практического преломления теоретической дискуссии об императивности или диспозитивности норм наследственного права рассмотрим лишь проблему распоряжения наследством, понимая под таким распоряжением договор об отчуждении права принять наследство, заключаемый в период между открытием наследства и принятием наследства. По такому договору товаром являются не отдельные вещи или имущественные права, а наследство как единый комплекс имущественных прав и обязанностей.

Договор о продаже наследства был известен еще римскому праву, где, однако, возникали вопросы о том, не противоречит ли уступка права принять наследство личному характеру отношений по наследованию .

Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: Учебник / Под ред. Д. В. Дождева. М.: БЕК, 2000. С. 280.

В современном гражданском законодательстве Германии такой договор требует нотариального удостоверения. Покупатель с момента заключения договора купли-продажи несет ответственность перед кредиторами наследодателя, что не отменяет сохранения ответственности продавца. В ограничении ответственности покупателя действуют правила об ограничении ответственности наследника (§ 2382, 2383 ГГУ).

В российской повседневности договор о продаже наследства был бы востребован в ситуации, когда наследство, по мнению наследника, невелико, а место открытия наследства (и место нахождения имущества) находится столь далеко от места жительства наследника, что наследник больше заинтересован уступить право на наследство в целом, чем тратиться на услуги представителя по оформлению наследственных прав, а затем продавать наследство. Однако очевидно, что, для того чтобы зарегистрировать переход к третьему лицу (покупателю) права собственности на входящую в состав наследства недвижимость, продавец должен сначала принять наследство. Также и нормы корпоративного законодательства, определяющие, в частности, порядок внесения изменений в ЕГРЮЛ или в реестр акционеров, потребуют от наследника сначала принять наследство, а потом уж отчуждать входящие в состав наследства корпоративные права. Поэтому, несмотря на открытый перечень договоров и общее дозволение заключать договоры, как предусмотренные гражданским законодательством, так и не предусмотренные, но не противоречащие ему (ст. 421 ГК), договор о продаже наследства как договор о передаче права на наследство как на единую совокупность, со всеми правами и обязанностями, как известными, так и неизвестными наследнику, заключаемый в период между открытием наследства и его принятием, в российском гражданском праве вряд ли возможен. Эта невозможность, с одной стороны, защищает кредиторов наследодателя, которым, вероятно, проще будет найти наследника, чем покупателя наследства, и, возможно, больше согласуется с буквальным толкованием воли наследодателя. С другой стороны, возможно, здесь не совсем уместно ограничивается защита интересов наследника. Целесообразность дозволения в российском гражданском праве отчуждать наследство как единый комплекс может составлять предмет дискуссий, как и многие другие вопросы, связанные с проявлением общего гражданского принципа диспозитивности в нормах наследственного права и практике их применения.

Литература

1. Абраменков М. С. Высшее судебное толкование отечественного наследственного закона: не обошлось без ошибок // Наследственное право. 2013. N 1. С. 4 — 9.
2. Абраменков М. С., Блинков О. Е. Отказ от наследства в российском наследственном праве // Наследственное право. 2012. N 4. С. 25 — 28.
3. Абраменков М. С., Чугунов П. В. Наследственное право: Учебник для магистров. М.: Юрайт, 2013. 423 с.
4. Гражданское уложение Германии / Пер. с нем.; под ред. А. Л. Маковского. М.: Волтерс Клувер, 2004. 658 с.
5. Омарова У. А. Принцип социальной справедливости в праве на обязательную долю в наследстве // Проблемы современной цивилистики: Сб. статей, посвященных памяти профессора С. М. Корнеева / Отв. ред. Е. А. Суханов, М. В. Телюкина. М.: Статут, 2013. СПС «КонсультантПлюс».
6. Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: Учебник / Под ред. Д. В. Дождева. М.: БЕК, 2000. 400 с.
7. Смирнов С. А. Направленный отказ от наследства: проблемы правового регулирования // Наследственное право. 2014. N 1. С. 32 — 37.
8. Французский гражданский кодекс / Науч. ред. и предисл. к. ю.н. Д. Г. Лаврова, пер. с франц. А. А. Жуковой, Г. А. Пашковской. СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. 1101 с.
9. Akkermans Bram. Standardisation of Property Rights in European Property Law (August 26, 2013). Maastricht Faculty of Law Working Paper N 2013/9. Available at SSRN: http://ssrn. com/abstract=2316188.
10. Evershed R. The aspects of the English equity. Jerusalem. Hebrew university, 1954. 31 p.
11. Hirsch Adam J. Default Rules in Inheritance Law: A Problem in Search of Its Context, 73 Fordham L. Rev. 1031 (2004). P. 1031 — 1101.
12. Megarry R. E., Wade H. W.R. The law of real property. Lnd.: Stevens and sons Ltd. 1957. 999 p.
13. Mezzanotte F. The interrelation between intellectual property licenses and the doctrine of numerus clausus. A comparative legal and economic analysis // Comparative law review. 2012. Vol. 3. P. 1009 — 1036.

Мы используем файлы Cookie. Просматривая сайт, Вы принимаете Пользовательское соглашение и Политику конфиденциальности.

Диспозитивность наследственного права и защита кредиторов наследства

Останина Елена Александровна, доцент кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин Южно-Уральского государственного университета, кандидат юридических наук.

Новые диспозитивные нормы наследственного права влекут за собой и новые проблемы. В статье рассмотрен вопрос о защите интересов кредитора наследства в случае совершения завещания под условием. Анализируется проект изменения Гражданского кодекса.

В период реформы российского наследственного права полагаем полезным определить методологические предпосылки правового регулирования наследования. В целом проект Федерального закона N 801269-6 «О внесении изменений в части первую, вторую и третью Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее — проект) исходит из расширения юридических возможностей, предоставленных наследодателю.

Проект Федерального закона N 801269-6 «О внесении изменений в части первую, вторую и третью Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (ред., внесенная в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 26.05.2015).

Это расширение диспозитивности вполне оправданно. Нельзя не признать, что для наследственного права принцип диспозитивности характерен ничуть не меньше, чем для других подотраслей гражданского права.

Но также сложно отрицать, что в связи с особенностями регулируемых отношений диспозитивность в наследственном праве не может не иметь своих существенных особенностей. Итак, в чем же состоят эти особенности?

Первое, что хотелось бы обсудить, — это тезис об общей диспозитивности института наследования по завещанию.

Представляется, что, в отличие от обязательственного права, где диспозитивность характерна для всех институтов, в наследственном праве диспозитивность присутствует лишь там и тогда, где и когда речь идет об исполнении воли наследодателя — действительной или предполагаемой.

В тех институтах, которые касаются принятия наследства и ответственности наследников по долгам наследователя, а теперь еще и банкротства наследственной массы, регулирование становится преимущественно императивным, поскольку на первый план выходит задача защиты интересов кредиторов и публичного оборота в целом.

Интересы кредиторов состоят в том, чтобы иметь возможность требовать исполнения по долгам, входящим в состав наследственной массы. Интерес гражданского оборота в целом (публичный интерес) — в достижении определенности в отношении субъектов прав и обязанностей, в завершении и оформлении правопреемства.

Однако институты наследования по закону и наследования по завещанию в полной мере отмечены диспозитивностью.

Институт наследования по закону в иностранной литературе оценивается как совокупность диспозитивных норм. Как пишет А. Хирш, наследование по закону — это составленное законом завещание, используемое в случае, когда наследодатель не составил своего собственного .

Hirsch Adam J. Default Rules in Inheritance Law: A Problem in Search of its Context (March 2004). FSU College of Law, Public Law Research Paper No. 111. Available at SSRN: https://ssrn. com/abstract=520483 or https://dx. doi. org/10.2139/ssrn.520483 .

В отечественной литературе концепция наследования по закону как «подразумеваемого завещания» тоже широко известна. Еще Д. И. Мейер спрашивал: если гражданину известны определения о законном наследовании и он имеет возможность устранить их посредством духовного завещания, но все-таки не составляет его, то не значит ли это, что он намеренно подчиняется законным определениям о праве наследования ?

Мейер Д. И. Русское гражданское право: В 2 ч. М.: Статут, 1997. Ч. 2. С. 411.

Расширение круга наследников, включение в него, в отдаленных очередях, весьма дальних родственников наследодателя, само по себе тоже не отрицает концепции «подразумеваемого завещания», поскольку, даже если признать, что двоюродные внуки и внучки, двоюродные племянники и племянницы наследодателю не известны, все же можно предположить, что в намерения наследодателя входило оставить имущество родственникам, коль скоро наследодатель не составил завещания.

По мнению А. Хирша, чем более продуманной является очередность наследников по закону, чем лучше она соответствует предполагаемой воле наследодателя, тем реже граждане составляют завещания . Если это предположение верно, в российском гражданском праве очень продуманные правила о наследовании по закону. По сведениям Федеральной нотариальной палаты, в 2013 г. 81% всех свидетельств о праве на наследство был выдан при наследовании по закону , что показывает, что нормы о наследовании по закону по-прежнему более востребованы преобладающим большинством населения, чем нормы о наследовании по завещанию. Однако при этом имеются и случаи составления закрытых завещаний (87 закрытых завещаний по состоянию на 2013 г.) , из чего можно сделать вывод об определенном внимании граждан к изменениям в законодательстве о наследовании.

Hirsch Adam J. Op. cit.

Федеральная нотариальная палата. Аналитическая записка к статистическому отчету «О деятельности нотариальных палат субъектов Российской Федерации и нотариусов, занимающихся частной практикой, в 2013 г.». URL: https://notariat. ru/ddata/label-file/analitika_za_2013.pdf .

Свобода завещания ограничена нормой об обязательной доле в наследстве. Однако право на обязательную долю, его социальные и этические предпосылки нуждаются в отдельном исследовании. Не останавливаясь пока на ограничении свободы завещания институтом обязательной доли в наследстве, рассмотрим общий вопрос. Насколько приемлемо предположение о презумпции диспозитивности норм о наследовании по завещанию?

Не секрет, что сегодня нотариусы при составлении текста завещания в основном ориентируются на виды завещательных распоряжений, которые прямо названы в гл. 62 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ). Уже сейчас в завещание можно включить назначение наследника, подназначение наследника, завещательный отказ, завещательное возложение, назначение душеприказчика.

В проекте предполагается предусмотреть допустимость отлагательных и отменительных условий, в том числе потестативных, допустимость совместных завещаний супругов, допустимость наследственного договора и т. д. .

Например, см.: Блинков О. Е. О наследственном договоре в российском наследственном праве: быть или не быть? // Наследственное право. 2015. N 4. С. 3 — 5; Блинков О. Е. О совместном завещании супругов в российском наследственном праве: быть или не быть? // Наследственное право. 2015. N 3. С. 3 — 7.

В пояснительной записке к проекту отмечается, что проект «преследует цели расширения возможностей наследодателя в части выражения им завещательных распоряжений» и что «необходимость введения в российское наследственное право указанных новелл продиктована стремительным развитием экономических отношений» .

Пояснительная записка к проекту Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую и третью Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации».

Расширение возможных завещательных распоряжений само по себе неплохо. Как отмечает в уже цитированной выше работе А. Хирш, свобода завещания поощряет наследодателя активнее трудиться и больше зарабатывать . К тому же, составляя сложные завещательные распоряжения, наследодатель может учесть индивидуальные особенности своих потенциальных наследников .

Hirsch Adam J. Op. cit. P. 26 — 27.

Но исторический опыт показывает, что, когда закон содержит исчерпывающий перечень возможных распоряжений, на каком-то этапе этого перечня всегда окажется недостаточно.

Так, в римском праве оказалось недостаточно исчерпывающего перечня контрактов и преторы вынуждены были предоставить правовую защиту пактам .

Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: Учебник / Под ред. Д. В. Дождева. М.: БЕК, 2000. С. 257 — 258.

Общественные отношения и дальше будут развиваться, поэтому вполне обоснованно, наверное, будет исходить из того, что наследователь вправе будет включить в текст своего завещания условия, как предусмотренные гражданским законодательством, так и прямо не предусмотренные им, но не противоречащие ему.

У такой презумпции был бы по крайней мере один плюс. Она избавила бы от дальнейшего расширения текста закона в попытке предусмотреть в нем все возможные дозволения.

Наследственное право, как подотрасль гражданского права, также характеризуется принципом диспозитивности, хотя диспозитивность и проявляется прежде всего в части определения содержания завещания.

Однако и другие принципы гражданского права присутствуют в наследственном праве в полной мере. В частности, принцип добросовестности и недопустимости злоупотребления правом.

Требования к форме завещания и существующий в настоящее время запрет распоряжаться на случай смерти своим имуществом по иной сделке, нежели составление завещания ( п. 1 ст. 1118 ГК РФ), связаны с потребностью защиты публичного интереса, состоящего в том, чтобы обеспечить определенность последней воли наследодателя.

Отсюда требование к нотариальной форме, отсюда же и запрет распоряжаться mortis causa какой-либо иной сделкой, кроме завещания (чтобы иная сделка не оказалась совершенной в какой-либо упрощенной, а не нотариальной форме).

В работах Яна Айреса такое диспозитивное правило называется диспозитивным правилом с усложненной возможностью отступления .

Ayres Ian. Regulating Opt Out: An Economic Theory of Altering Rules (September 27, 2011). Yale Law Journal, Vol. 121, 2012. Available at SSRN: https://ssrn. com/abstract=1934412 .

Предположение состоит в том, что наследодатель, возможно, не так грамотен, чтобы отступить от установленной законом очередности наследования в нужную сторону. Он, наследодатель, может написать что-то такое, что потом будет неправильно истолковано, поэтому для составления завещания наследодателю требуется помощь специалиста (в нашем случае — нотариуса), который бы выяснил и адекватно отразил содержание распоряжений наследодателя.

Представляется, однако, что в таком запрете законодатель недостаточно последователен, поскольку у наследодателя имеется право составить закрытое завещание, не предоставляя нотариусу возможности знакомиться с текстом завещания.

Имеется и институт завещания в чрезвычайных обстоятельствах, не слишком часто, впрочем, используемый на практике.

Требуя нотариальной формы завещания, законодатель пытается обеспечить максимальную ясность и недвусмысленность текста завещания. Вместе с тем представляется, что дополнение существующего законодательства возможностью составить совместное завещание или наследственный договор никак не нарушит публичного интереса, состоящего в том, чтобы последняя воля наследодателя была понятной, поскольку и наследственный договор также подлежит нотариальному удостоверению ( ст. 1140.1 проекта).

Если в договоре имеется неясность, невосполнимая посредством обычного толкования текста договора, суд вправе исследовать доказательства, связанные с заключением или исполнением договора ( ст. 431 ГК РФ).

Применительно к тексту завещания, у суда нет такой возможности. В частности, сделанные наследодателем от руки наброски и черновики завещания, свидетельские показания и тому подобные доказательства не могут быть использованы для толкования неясно выраженной воли наследодателя.

Буквальное толкование завещания преобладает в судебной практике. Так, по одному из дел наследодатель завещал — доли в праве собственности на квартиру. Наследница, претендуя на долю в 100% в праве собственности на квартиру, поясняла, что на момент составления завещания наследодателю принадлежала только <***>доли, а право собственности на всю квартиру наследодатель получил позднее. По мнению наследницы, из общего содержания и смысла завещания следовало намерение наследодателя распорядиться всем своим имуществом, просто на момент составления завещания все имущество наследодателя и составляло <***>доли в праве общей собственности на квартиру.

Суд не согласился с доводами наследницы и признал ее право лишь на половину доли в праве собственности на квартиру ( Определение Пермского краевого суда от 20.04.2011 по делу N 33-3920).

Наиболее важным в сфере наследования по завещанию является, на наш взгляд, запрет недобросовестных завещательных распоряжений. Нельзя допускать завещательные распоряжения, цель которых состояла бы в блокировании входящего в наследство имущества от обращения взыскания по входящим в состав наследства долгам.

Так, в римском праве завещательные отказы (легаты) нередко использовались для того, чтобы передать наследнику имущество, свободное от долгов, а кредиторов оставить без возможности получить исполнение их требований . Проблема эта давно и прочно решена (и завещательные отказы исполняются из имущества, оставшегося после удовлетворения требований кредиторов).

См.: Франчози Дж. Институционный курс римского права / Пер. с ит., отв. ред. Л. Л. Кофанов. М.: Статут, 2004. С. 252.

Однако вспомнить об этой разрешенной проблеме в период реформы наследственного права необходимо потому, что новые завещательные распоряжения, особенно отлагательные и отменительные условия завещаний и наследственных договоров, повлекут за собой вопрос о балансе между интересами кредиторов и интересами наследников.

Такая проблема не означает, что перечень завещательных распоряжений не следует расширять. Такая проблема означает лишь то, что следует заранее подумать о том, как быть в случае, когда наследственным договором, или совместным завещанием, или завещанием, составленным под условием, будет ограничена возможность распоряжения, а кредиторы предъявят требования к наследству либо в общем порядке, либо в порядке, предусмотренном законодательством о несостоятельности.

Например, германский законодатель в свое время столкнулся с проблемой защиты кредиторов в ситуации фидеикомиссарного подназначения. При фидеикомиссарном подназначении имуществом владеет первоначальный наследник, а по наступлении отменительного условия первоначальный наследник обязан передать все наследственное имущество или его часть подназначенному наследнику.

Гражданское уложение Германии (далее — ГГУ) так разрешает проблему конкуренции интересов последующего наследника и кредиторов наследства. «Распоряжение предметом наследства, осуществляемое в порядке принудительного исполнения наложения ареста либо совершаемое управляющим по делу о несостоятельности, при последующем наследовании является недействительным в той мере, в какой это бы уничтожило или ущемило права последующего наследника» ( § 2115 ГГУ). Однако при этом «распоряжение действительно без ограничений, если предъявлено требование кредитора наследодателя либо право на предмет из состава наследства, которое действительно также в отношении последующего наследника при последующем наследовании» ( § 2115 ГГУ).

Иными словами, по долгам, входящим в состав наследства, взыскание может быть обращено и на имущество, завещанное под отлагательным или отменительным условием (подназначение, о котором речь идет в § 2100 — 2146 ГГУ, представляет собой сочетание отлагательных и отменительных условий); а вот по своим личным долгам первоначальный наследник за завещанное под отменительным условием имущество не отвечает.

Стоит отметить, что такое решение уже не безупречно для кредиторов первоначального наследника: они лишены возможности обратить взыскание на имущество, вполне возможно, весьма ценное, которым первоначальный наследник владеет, но не распоряжается.

С другой стороны, для наследодателя, считающего своего наследника склонным к расточительству, такое распоряжение, напротив, привлекательно не в последнюю очередь потому, что позволяет тем самым «закрыть» имущество от взыскания, надежно блокировать его и обеспечить передачу этого имущества следующим поколениям.

Первоначальный наследник будет пользоваться имуществом, не сможет им распоряжаться, но за это не будет и рисковать этим имуществом в случае своего банкротства или недостаточности иного имущества для принудительного исполнения.

Нужны ли российскому гражданскому праву новые способы исключить обращение взыскания на имущество? Ответ, думается, должен быть отрицательным.

В таком случае условие завещания о том, что наследник обязан сохранить и передать определенное имущество при наступлении отменительного условия, следует толковать как включающее в себя подразумеваемую оговорку: «если на момент наступления этого условия имущество будет у наследника в собственности».

В случае обращения взыскания на имущество первоначального наследника, а равно в случае банкротства первоначального наследника по аналогии закона можно применить абз. 3 п. 2 ст. 382 ГК, согласно которому «предусмотренный договором запрет перехода прав кредитора к другому лицу не препятствует продаже таких прав в порядке, установленном законодательством об исполнительном производстве и законодательством о несостоятельности (банкротстве)».

В рассматриваемой нами проблеме запрет распоряжения установлен не договором, а завещанием, однако если свободно согласованный сторонами запрет не учитывается в ситуации исполнительного производства или банкротства, то должен ли учитываться запрет, предписанный первоначальному наследнику наследодателем?

Понятно, что последняя воля наследодателя при этом не будет до конца исполнена и что имущество, на которое будет обращено взыскание по долгам первоначального наследника, не достанется, вопреки завещанию, подназначенному (последующему) наследнику.

Но интересы кредиторов представляются в этой ситуации более значимыми, чем даже исполнение распоряжения наследодателя.

Данное предложение может обсуждаться, как могут обсуждаться и другие варианты разрешения той же проблемы (например, первоначальный наследник, который не сохранил обремененное подназначением имущество, обязан выплатить подназначенному наследнику стоимость этого имущества).

В проекте предусмотрено несколько норм, предусматривающих возможность распоряжения под условием, в том числе следующие.

Условия управления фондом могут включать в себя положения о передаче третьим лицам всего или части имущества фонда, в том числе при наступлении обстоятельств, относительно которых неизвестно, наступят они или нет ( п. 5 ст. 123.17 ГК РФ в редакции проекта).

Последствия, предусмотренные наследственным договором, могут быть поставлены в зависимость от обстоятельств, относительно которых неизвестно, наступят они или нет, в том числе от обстоятельств, полностью зависящих от воли одной из сторон ( п. 1 ст. 1140.1 ГК РФ в редакции проекта).

Обязанность наследника сохранить и передать наследство или его часть последующему наследнику, известная германскому законодательству ( § 2100 ГГУ), может быть установлена посредством сочетания отлагательного и отменительного условий. Можно ожидать, что и в отечественном наследственном праве в случае распространения завещательных распоряжений под условием идея «семейной собственности» скоро станет популярной. Следовательно, можно ожидать, что уже в ближайшем будущем в нотариальной и судебной практике будут рассматриваться завещания, обязывающие наследника сохранить определенное имущество и передать его другому лицу при наступлении отменительного или отлагательного условия.

В качестве предмета для дальнейшей дискуссии предлагаются следующие тезисы: (а) перечень завещательных распоряжений является открытым, наследодатель вправе включить в свое завещание распоряжения, как предусмотренные законом, так и не предусмотренные, но не противоречащие ему; (б) завещательные распоряжения должны быть добросовестными. К недобросовестным распоряжениям относятся распоряжения, направленные на исключение возможности обращения взыскания на имущество, входящее в состав наследства по долгам, входящим в состав наследства.

1. Блинков О. Е. О наследственном договоре в российском наследственном праве: быть или не быть? // Наследственное право. 2015. N 4. С. 3 — 5.

2. Блинков О. Е. О совместном завещании супругов в российском наследственном праве: быть или не быть? // Наследственное право. 2015. N 3. С. 3 — 7.

3. Мейер Д. И. Русское гражданское право: В 2 ч. М.: Статут, 1997. 290 с.

4. Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: Учебник / Под ред. Д. В. Дождева. М.: БЕК, 2000. 400 с.

5. Франчози Дж. Институционный курс римского права / Пер. с ит., отв. ред. Л. Л. Кофанов. М.: Статут, 2004. 427 с.

6. Ayres I. Regulating Opt Out: An Economic Theory of Altering Rules (September 27, 2011). Yale Law Journal, Vol. 121, 2012. Available at SSRN: https://ssrn. com/abstract=1934412 .

7. Hirsch A. J. Default Rules in Inheritance Law: A Problem in Search of its Context (March 2004). FSU College of Law, Public Law Research Paper No. 111. Available at SSRN: https://ssrn. com/abstract=520483 or https://dx. doi. org/10.2139/ssrn.520483 .

Источник: журнал «НАСЛЕДСТВЕННОЕ ПРАВО»

Дата актуальности материала: 09.11.2016